В голове моей опилки... - Страница 50

Разогнать экологическую тоску помогли стоящие на мосту по улице Кирова девчонки. Они прижались к чугунной оградке моста, удивленно взирают на нас и весело машут руками. Орлов ничего не писал про местных представительниц прекрасного пола, а зря, с 1863 года они, в отличие от миасской воды, изменились только в лучшую сторону. Ветер развевает у девиц короткие юбки, смотреть на эту картину снизу вверх чрезвычайно интересно, и мы слегка притормаживаем веслами.

– Плывем с нами, девчонки!

– Хи-хи-хи, – и упорхнули.

После Кировского моста Миасс разливается особенно широко. Между цирком на одном берегу и филармонией на другом – несколько сотен метров. Глубины, однако, нет, по днищу нашей "пироги" постоянно шуршат густые водоросли. Этот неповторимый шелест, плеск весел, далекий перезвон проезжающих по мосту трамваев придает безлюдным берегам некую таинственность.

В районе цирка Миасс делает резкий поворот на север. Жилых домов здесь практически нет: слева – густая тополиная роща, справа – завод оргстекла. Однако кое-какие люди к реке все же выходят.

Недалеко от заводского корпуса мы замечаем сидящих прямо у воды двух подростков. Вот они – челябинские Гек Фин и Том Сойер, сбежали от родителей на Миасс поиграть в пиратов или индейцев. При ближайшем рассмотрении, однако, романтический ореол загорелых пацанов рассеивается. В руках у них – полиэтиленовые пакеты, ребята жадно прижимают их к губам, делают судорожные вдохи и в нашу сторону даже не смотрят. То есть, может, и смотрят, но что они видят своим затуманенным ацетоном или клеем взглядом?

Резко отгребаем к левому тополиному берегу и вновь встречаем двух юных аборигенов. Они, похоже, тоже нанюхались клея и барахтаются в грязной воде, как бешеные. Глубина у берега – воробью по колено, ткнешь веслом в густой вонючий ил – и на поверхность тяжело поднимаются радужные бензиновые кольца. А пацанам хоть бы что. Один из них даже ныряет с разбега, и на несколько секунд свинцовые волны смыкаются над его стриженой головой. Весь в разводах грязи, ребенок вскоре выныривает, держа в руках неизвестно где добытую автомобильную покрышку. Может, там труба проходит рядом или открыт какой-нибудь канализационный колодец?

Наконец, юнцы увидели нашу "Авантюру" и явно неприятно удивляются тем, что их заметили. Один подросток вытаскивает автопокрышку на берег, а второй вдруг резко гребет к нашей лодке. Быстро плавает абориген, расстояние между нами стремительно сокращается. Что это он замыслил? Глаза у пацана широко раскрыты, рот ощерен в какой-то хищной улыбке, плывет и молчит. Почему-то становится страшно, и мы пытаемся завести с миасским туземцем мирный разговор.

– Ну как водичка, мальчик?

Молчит.

– А ты хорошо плаваешь, мальчик, молодец!

Молчит.

– Мальчик, а веслом по башке хочешь?

Молчит, загребает быстрее и скалит зубы с таким видом, будто готов впиться в резиновый борт нашей "Авантюры". Ну его, этого туземца. Резко работаем веслами и вновь оказываемся у правого берега.

У бассейна "Электрометаллург" густо разросшиеся тополя и ивы спускаются к самой воде. Местность здесь тоже довольно безлюдная. Видимо, по этой причине лужайку за бассейном облюбовали местные нудисты. Среди ив и кустов акации распластались голые тела. Мужчин не видно, загорают лишь абсолютно нагие девушки. Две из них, видимо, только пришли и, ничуть нас не смущаясь, спокойно раздеваются. Стрип-пляж какой-то! Естественно, подгребаем ближе, но нашу попытку десантироваться на берег всего за несколько метров останавливает грозный окрик какой-то голой мегеры.

– Ну чо надо?!

– Вы не подскажете, как проплыть в библиотеку?

Нудистки хохочут, шутка явно понравилась. Мегера успокаивается, а остальные призывно машут руками. Ну, уж дудки! Хватит болтаться между берегами. Курс на середину Миасса.

На шестой час нашего героического плавания мы пересекли пятый по счету мост, проплыли под проспектом Победы и приблизились к Университетскому острову. Потери – сломанная уключина, утонувший чехол для весел и сильные ожоги всего тела, солнце-то палило нещадно. Ввиду вышеперечисленного и начавшейся грозы заплыв решено было прекратить. Прежде чем высадиться в подходящей бухте, мы бросили в миасские волны щепку, вырезав на ней ножом "Ч.Р." – инициалы нашей газеты. Через несколько сотен метров ее ждал ЧГРЭС, потом – безлюдная промзона, Металлургический район и дальше на север: Исеть, Тобол, Обь и, наконец, Северный Ледовитый океан. Для нее приключения продолжались...

Река Миасс хранит всех нас

Достоверных исторических сведений о Миассе, на удивление, мало. В подготовленной городским центром историко-культурного наследия энциклопедии «Дореволюционный Челябинск в слове современника» о главной водной артерии города написано от силы двадцать строк – истоки, глубины и все. А ведь раньше...

... – Мотя-а-а, Мотька-матрешка, да хватит глазеть-то тебе, побежали за тятей быстрее, он вона – пряники уже покупает, – Колька нетерпеливо дергает старшую сестру за подол. Зря, что ли, отец, усатый сотник Григорий, привез их из станицы в город. Ну не музыку же слушать. Синие тятины лампасы мелькают в торговых рядах, эх, да ну ее эту сестру. А Моте до Кольки и дела нет, ведь солнце так весело играет на начищенных медных шлемах и трубах пожарных. Духовой оркестр вольного пожарного общества считается лучшим в Челябе. Попасть на сад-остров и не послушать его. И не нужно ей торопливо грызть продающиеся рядом в палатке медовые пряники. Вон ведь взрослые дамы так не делают. Укрываясь от солнца изящными зонтиками, они чинно ходят под руку с хорошо одетыми кавалерами. Или на лодках с ними катаются.