В голове моей опилки... - Страница 42

Интеллектуальные нагрузки на курсах космонавтов колоссальные. Не меньшие нагрузки, но уже эмоционального плана, испытывают люди, оказавшиеся в стальной коробке жилого комплекса Международной космической станции, проплывающей в 400 км над Землей. В этом четырехметровом цилиндре диаметром примерно два метра три человека должны не только работать по жесткому графику, но и как-то сосуществовать. Неуравновешенному человеку на станцию не попасть. В Звездном я слышал, будто питерского бизнесмена Сергея Полонского в космос не пустили именно из-за неспокойного характера, а вовсе не из-за двухметрового роста. И $20 млн не помогли. Хотя на эти деньги можно подготовить не одного космонавта: обучение профессионального члена экипажа стоит примерно $500 000, а если посчитать его образование и содержание, начиная с училища, то и вовсе $1,5 млн. Но дисциплина дороже.

К этому в Звездном городке приучают сразу. Из-за неусыпного контроля космонавтов даже называют «танцующими в оковах». Моя подготовка в Звездном городке шла по строгому графику, расписанному буквально поминутно. За беседами с научными сотрудниками, лекциями и практическими занятиями я едва не пропустил испытание, которое ждал с самой большой тревогой.

Когда-то врачи вращали пресловутое кресло Барани вручную. Теперь оно имеет электропривод, отчего сходство с электрическим стулом только усилилось. Подполковник смотрит, как я вцепился в ручки кресла, с некоторым сожалением. И привычно включает мотор. Я сижу с закрытыми глазами и выполняю команды подполковника: «голову влево», «голову вправо», «голову к коленям». В результате этих нехитрых действий появляется иллюзия, что сидишь на гигантских качелях, которые раскачиваются вверх-вниз по сумасшедшей синусоидальной траектории. Черт бы их побрал... Кровь отливает от головы, начинает тошнить, а кресло все крутится. Хорошо, что не позавтракал. Теперь я вполне понимаю американцев, отказывающихся от «процедуры».

Минут через 10, после того, как перед глазами перестал вращаться пол и потолок, перехожу в ротор. Здесь все наоборот: кресло стоит на месте, зато вокруг него кружится закрытый барабан, стенки которого выкрашены чередующимися черными и белыми полосами. Мозг обманывается до такой степени, что непроизвольно дергаешься в сторону – чтобы не «занесло». «Зато, – довольно заключает подполковник. – у вас должен существенно повыситься порог переносимости больших доз алкоголя. Есть такой эффект от вестибулярных тренировок».

Пьют космонавты во время полетов или нет, в ЦКП толком не выяснишь. Одни сотрудники говорят, что в рацион включено красное вино, другие утверждают, что на орбите сухой закон. Дело, кстати, не только в том, что пьянство в космосе опасно, а в том, что аппаратура, конденсирующая воду из воздуха, якобы от паров спирта быстро приходит в негодность. А без воды на МКС никуда. Ведь от питания во всем известных тубах давно отказались – они тяжелы и легко повреждаются. Теперь вся еда сублимированная. В пакете размером с сигаретную пачку – суп. Разбавь водой – и через 10-15 минут первое готово. Второе – в обычных консервных банках. Только, в отличие от «гражданских» консервов, в названиях космических продуктов по-другому расставлены приоритеты. Не «Перловая каша с мясом», а «Мясо с перловой кашей». Чувствуете разницу? Поэтому и стоимость дневного рациона космонавта составляет $300.

Честно говоря, после кресла Барани есть совершенно не хотелось, но еду за такие деньги попробовать было просто необходимо. Вкусно. Сублимированный суп-харчо после приготовления был почти как домашний, судак в соусе «Балтика» из банки – просто замечательный.

Космонавт – профессия хорошо оплачиваемая. Может, и не так хорошо, как у американцев (хотя точные размеры их «полетных» – секрет), но все же $100 000 за полгода на станции – неплохой заработок для России. Но завидовать им не надо – многие десятилетиями ждут своего полета в дублирующих экипажах. И это ожидание – тоже испытание, которое проходят не все.

***

Но летать всегда хотелось по-настоящему. И эту мечту тоже удалось осуществить.

Вы наверняка слышали, что такое параплан. По большому счету это кусок ткани, сшитый особым образом, парашютные стропы и подвеска-сиденье, в котором, как паяц на веревочке, болтается пилот. “Тупиковый путь авиастроения”, – скажут некоторые. “Мечта летать, воплощенная в реальность”, – возразят другие. Для меня вопроса о сути парапланеризма давно не существует. Есть параплан, купленный по дешевке в Екатеринбурге, есть желание летать, не было только времени и места, откуда можно взлететь по-настоящему. В Челябинской области, где полно гор и холмов, теоретически можно стартовать хоть с вершин Таганая. Приземлиться только негде – повсюду деревья, мачты ЛЭП и прочие факторы, неблагоприятные как для тонкой ткани параплана, так и для хрупкого, в сущности, тела пилота. Выход один – искать свою Гору, которая примет тебя и станет ступенькой в небо...

Каждый год на майские праздники башкирская деревня Аскарово в часе езды от Магнитогорска становится местом паломничества летунов со всего Уральского округа. На берегу небольшой речушки вырастает палаточный лагерь, загораются костры, и местные жители делают свой немудреный бизнес, принося утром бутылки со свежим молоком. О весенних сборищах у Аскарово я знал давно, неоднократно туда приезжал, но Гора, древняя Биягода, не спешила принять. Причиной была непогода и, конечно, банальный человеческий страх. Глядя, как над Биягодой парят парапланы и дельтапланы, я дико завидовал, но взмывать на полукилометровую высоту без опыта, тем более без запасного парашюта, было опасно. Приходилось довольствоваться десятисекундными “полетами” с холмика у подножия Биягоды – нудная, но необходимая отработка последовательности движений.